— Мы с вами прошли второй этап, — сказала она, обведя глазами зал. — Все собрались? Тогда я продолжу. Пока ни с кем из вас не получилось добиться главного — качественно улучшить мышление, хотя многие из вас к этому приблизились вплотную. Как я вам и обещала, вы вправе решить, продолжать работу или уехать. Если останетесь, большинству из вас должно хватить такого же десятидневного курса. Тем, кто пока даже не может дробить сознание, потребуется дополнительное время. Я понимаю, что риск существенно вырос и вам уже надоело здесь сидеть и хочется увидеть родных, но все‑таки прошу еще немного потерпеть. Наверное, вы уже для себя все решили, и я должна знать ваше решение. Поэтому те, кто хочет уехать, пусть поднимут руки!

Никто из сотни собравшихся в зале мужчин не поднял руки, и часом позже начала работать приехавшая в Обнинск Александра. Учитывая ее ограниченные возможности, на ученых воздействовали, собирая их в медицинском кабинете якобы для осмотра группами по двадцать человек. Уже на пятый день появились первые счастливцы, которые обрели способность «глубокого погружения в проблему». Прибор по–прежнему не обнаруживал тревожных сигналов, но Ольга не стала рисковать и сразу же прервала им оптимизацию и отправляла в Ржев. Когда случилось несчастье, таких набралось два десятка, а самые отставшие уже могли разделять сознание на три личности. В тот день Ольге осталось принять всего тринадцать человек, когда впервые сработал индикатор шлема.

— Все, — сказала она Соломатину. — Мне жаль, Сергей, но с вами больше нельзя работать. Сколько у вас потоков сознания?

— Вчера вечером было пять, — с досадой сказал он. — Сейчас попробую еще раз, может, что‑то изменилось.

Это были его последние слова. Тело мужчины закаменело, а заглянув в его лицо, Ольга увидела широко открытые глаза с огромными зрачками.

— Мать! — высказался Нор. — Толку нам от этого шлема, если он так поздно срабатывает! Я несу Сергея в изолятор. Закончим прием остальных, а потом с ним займемся.

Медицинский кабинет располагался в одной из комнат стандартной квартиры, а вторая комната была оборудована под изолятор как раз для подобных случаев. Нор взял математика на руки и перенес в соседнюю комнату. Уложить пострадавшего не получилось, поэтому он его посадил на кровать и вернулся к Ольге. Остальным за десять минут прогнали проверку шлемом, после чего вернулись в изолятор.

— Ничего не выйдет! — в отчаянии сказала Ольга. — Я помню карту активности зон его мозга, но сейчас у него все поменялось и продолжает постоянно меняться! Как в таких условиях что‑то делать?

— Может, дождаться конца этих изменений, а потом пробовать? — предложил Нор. — Наверное, это самое разумное. Посиди с ним, а я пойду поговорю с его соседом по комнате. Нет смысла баламутить людей на ночь глядя, скажем им завтра утром.

Он ушел и вернулся через десять минут.

— Матерится, — сказал он девушке о Егорове. — Если у нас ничего не получится, многие все бросят. Могут бросить ученые и из второй партии. Мы сделали ошибку, не переселив старожилов отдельно от остальных в один подъезд. Все равно, конечно, общались бы, но уже меньше.

— Изменения стабилизировались, — растерянно сказала Ольга. — Картина похожая, но очень много отличий. Мне здесь работы на неделю без уверенности в том, что это что‑то даст. Знаешь, что мне напомнила эта карусель у него в мозгу? Помнишь, что творилось в голове Уголька, перед тем как он вырубился? Наверное, у кота тоже начало дробиться сознание и он сразу же потерял над ним контроль. А потом мозг перешел на качественно более высокий уровень, и все само прошло.

— Нет у нас недели! — сказал Нор. — Каталепсия не проходит, а это чревато неприятностями. Дыхание поверхностное, и все мышцы напряжены. Если такое состояние продлится долго, он не сможет ни пить, ни опорожниться. И спазмолитики не помогут. Оля, а что если его еще несколько раз подтолкнуть? Чем мы рискуем? Если у его мозга не хватает способности контролировать возросшее число потоков сознания, может, после дополнительной стимуляции, его возможности возрастут? Сознание раздроблено, и связность между личностями потеряна, поэтому новым личностям просто неоткуда взяться, а вот мозг должен прогрессировать.

— Я боюсь! — Ольгу начало трясти. — Это ведь тоже несколько дней! И потом мышление нарушено, и он все равно не соберет себя воедино!

— Прекрати немедленно! — прикрикнул Нор на жену. — Ты согласилась, когда Игорь говорил, что может отсеяться каждый третий! А у нас на два десятка успешных всего один попал в карантин! И не будем мы ждать два или три дня. Ты права: нет у нас этого времени! Я предлагаю долбить его раз за разом воздействиями, как мы долбили кота. Сначала ты, а потом и я. А дальше просто лишим сознания. Когда придет в себя…

— Можно попробовать, — согласилась Ольга. — Мне не приходит в голову ничего, кроме мысли о восстановлении прежней картины активности мозга, а это сейчас нереально. Иди отдыхать, а я начинаю работать. Это часа на три.

Чтобы не мешать Ольге, Нор ушел в соседнюю комнату. Когда она полностью выложилась, он ее сменил. Закончили они около одиннадцати часов.

— Я почти пустая, — зевая, сказала Ольга. — А картина активности опять изменилась. — Знать бы еще, с чем это связано. Как будем лишать сознания? Не лупить же его кулаком по голове.

— Неплохой способ, — сказал тоже уставший Нор. — Но лучше я ему откачаю силу из этих двух зон. Все, он вырубился.

— Да, что‑то я туплю, — призналась Ольга. — А тело не расслабилось. Наверное, хватит. Нор, восстанавливай обратно. Так, теперь попробуем привести в чувство.

— Что со мной случилось? — спросил обмякший Сергей. — Все тело онемело и колет, как иголками.

— Что‑нибудь помнишь? — спросил Нор. — Ты хотел проверить свои способности.

— Это помню, — пробормотал он. — Черт, тело совсем не слушается!

— Оля, выйди, — попросил Нор жену. — Я ему сейчас сделаю массаж.

Он помог Сергею раздеться, после чего хорошо размял ему мышцы.

— Хватит, — попросил Соломатин. — Давай я оденусь. Тело побаливает, но уже после твоего массажа. Да, вы спрашивали о возможностях. Семь личностей я сотворил, а восьмая не получается. И сейчас, когда чувствую себя лучше, в голове какая‑то легкость, как будто она ничего не весит.

— Сволочи доры! — выругалась Ольга, когда математик ушел в свою квартиру. — Не может быть, чтобы они не использовали этот способ! Значит, знали, что выход есть, но соврали, чтобы на всех напустить страха. Выходит, что нам и шлем не очень нужен!

— А если бы таких было трое? — сказал Нор. — Я после одного Сергея пустой и восстановлюсь только через два–три дня. Нам нужен резерв силы. Хитреца мы с тобой отдали, да и не место кабану в городе, а если приобрести крупных собак? Их должно хватить на одну зарядку, а если оптимизировать, то получатся неплохие стражи. Только не нужно им давать разум: хватит нам твоего кота.

— Никогда не думал, что придется такое читать, — сказал директор ЦРУ Джон Бейли, бросив папку на стол, — да еще на работе. Пожалуй, у Хайнлайна фантазия будет победней.

— Это собирали не мы, — ответил Норман Хендерсон. — Материалы пришли от Вольфензона, точнее, от одного из его друзей в Калифорнии. В нашем директорате только проверили то, что смогли и успели.

— Что по мероприятиям? — спросил Бейли.

— Мы тоже послали в этот… Алейск своего человека и попытались организовать наблюдение за Ковалевыми.

— Попытались?

— Их охраняют не хуже, чем нашего президента, — пояснил Хендерсон. — У старших не такая плотная охрана, как у младших, но все равно подобраться сложно. Младшие разъезжают на легковом броневике Knight XV, который не прошибешь из гранатомета. Причем в том же броневике два телохранителя и вооруженный шофер, а в сопровождении два бронированных, набитых боевиками BMW. Старшие выезжают в таком же BMW в сопровождении машины с охраной. Квартира у них в хорошо охраняемом доме и имеет защиту от лазерного сканирования. Наверняка там серьезный аппаратный контроль. Такая же охрана у господина Фадеева и его семьи. Остальным руководством корпорации начали заниматься позже, поэтому данных пока мало.